Из истории Детской музыкальной школы №1 города Рыбинска

Глава третья. М.Л.Челищева и А.В.Тимирёва-Книпер

Подробности

Опубликовано 30.08.2014 10:58

Просмотров: 4030

               Судьбы людей,  которые отмечены грифом «историческая личность», притягивали внимание  современников и потомков всегда. Психологически это объяснимо, потому что,  отличаясь «лица необщим выраженьем»,  они возбуждают не только научный или философский интерес, но и  бытовое  любопытство: из какой семьи? где учился? с кем дружил? на ком женат?  И часто  ответы на эти вопросы  люди  получают не из серьёзных исследований биографического характера, а из научно-популярных изданий или статей  журналистов. Есть и в истории Рыбинска факты, привлекающие своей неоднозначностью.

               Начну с воспоминаний  Юрия Фёдоровича Карлова, ныне преподавателя истории с пятидесятилетним стажем, а в середине 50-ых годов 20 века мальчика из интеллигентной семьи. Он рассказывал мне, как  в отрочестве познакомился с классической музыкой. Было это не в филармонии и  не в концертном зале, а во дворе дома  №24 по улице Чкалова. Почти каждую субботу  под вечер  у неказистой трёхэтажки  на бывшей Мологской улице собиралось человек двадцать.   Тихо спрашивали: «Пришла?». И если пришла, то терпеливо ждали, когда зазвучит рояль. Это  у   Марии Луарсабовны Челищевой, известной в городе пианистки,  была в гостях её подруга -  ссыльнокаторжная Анна Васильевна Книпер, урождённая  Сафонова, в первом браке Тимирёва, гражданская жена  адмирала Колчака. Своего инструмента у неё не было, а играть ей было необходимо, чтобы вынести то, чем она платила за свою невенчанную любовь.  Звучал Шопен, Скрябин, Рахманинов. Впрочем, это были   любимые композиторы и самой хозяйки когда-то всего этого дома, а ныне - комнаты в коммунальной квартире.

             Вот эти два имени -  Челищева и Книпер -  и будут в центре моего доклада.  Тема не новая, она  уже затрагивалась  в газетных  статьях Владимира Рябого и Натальи Булах.  К сожалению, в них  повторяются и факты, и композиция, и слова, но нет ссылок на архивные материалы или конкретных лиц.

             Цель работы  — уточнить  факты биографии двух современниц, в частности,  выяснить, в каких отношениях находились Анна Васильевна Книпер, дважды, в общей сложности 9 лет,  отбывавшая в городе Щербакове политическую ссылку по 58 статье, и Мария Луарсабовна Челищева  (урождённая Абуладзе), преподаватель фортепиано Рыбинской музыкальной школы имени П.И.Чайковского. Сразу оговорюсь, что судьба первой меня заинтересовала  под влиянием  художественного фильма «Адмирал» (2008 год, режиссёр Андрей Кравчук), а судьба второй  -  при мысли об исторической несправедливости:  она, будучи одним из  талантливейших   музыкальных педагогов русской  провинции,  проработав в нашей школе полвека и  выйдя  на пенсию в 85 лет,  при жизни не была удостоена ни одной  награды.

Раздел первый

Они не могли не встретиться

          Мария Луарсабовна Челищева – известнейший в городе Рыбинске музыкант. Так  гласит мемориальная доска на доме № 24 по улице Чкалова.  Она поселилась здесь в 1910 году, когда переехала с семьёй в уездный Рыбинск из Ярославля. 1884 года рождения, дворянка,  дочь  подполковника, выпускница Московской государственной консерватории (класс профессора К.Игумнова), жена потомка княжеского рода декабристов Челищевых, виртуозная  пианистка,  модная  и обаятельная женщина.  В Рыбинске она открыла частную  музыкальную школу по типу Гнесиных,  которая после Октябрьской революции,  1 февраля 1919 года, была преобразована  в Рыбинскую  музыкальную школу.  Преподаёт, много выступает в концертах, аккомпанирует  заезжим гастролёрам, руководит  любительским симфоническим оркестром. На концертных афишах 10-20-30 годов обязательно присутствует её имя:

« У рояля М.Челищева».[1]

           Есть  в биографии Челищевой один эпизод, который магически  предопределял  её  встречу с  А.В.Книпер. Об этом эпизоде мы читаем в её автобиографии[2], хранящейся в городском архиве. Оказывается, когда Мария Абуладзе проучилась в консерватории год, денежные дела её семьи, где было ещё трое детей, настолько ухудшились, что не было возможности платить 200 рублей  за учёбу.  Студентка она была талантливая, поступила в консерваторию на музыкально-педагогическое отделение  после Мариинского училища, где 6 лет изучала  сольфеджио  у Сергея Васильевича  Рахманинова, там преподававшего.   Уходить из консерватории она  категорически не хотела, поэтому от отчаяния  обратилась  к директору – Василию Ильичу Сафонову. Девушек, к тому же способных,  в консерватории было  мало,  и он оставил её учиться за казённый счёт, а на жизнь Мария Абуладзе  стала зарабатывать уроками, а потом вышла замуж за Александра Челищева - потомка декабриста, масона и аргонавта, острослова, близкого друга поэта Андрея Белого.

             Анна Васильевна Книпер – дочь В.И.Сафонова. В 1905 году ей было всего 12 лет, и,  безусловно, она ничего не могла знать ни о консерваторских делах, ни о Марии Абуладзе.  Но  в 1947 году, впервые попав  в Рыбинск  под грифом «минус 15», она,  конечно же, выяснила, кто составляет  так называемую творческую интеллигенцию, и узнала, что М.Л.Челищева училась в Московской консерватории, которой в то время руководил её отец.

            Можно предположить, что именно в 1947 году и состоялось их знакомство. Мария Луарсабовна  была тогда завучем и ведущим преподавателем отделения фортепиано,   педагогом  Михаила Шифмана – лауреата Первого всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей. 

Раздел второй

Узница любви

           Анна Васильевна Книпер  проживала  в Рыбинске  дважды, и оба раза не по своей воле: первый раз в 1947-1949 годах, второй раз в 1954-1960 годах. Нет необходимости пересказывать,  как она, жена контр-адмирала Тимирёва,   встретила Колчака-Полярного, как покинула семью и сына, как  почти 2  года была рядом с Колчаком   в самое страшное для России время гражданской войны, как  самоарестовалась, как  и за что  страдала  37 лет  после его казни – это показано  очень подробно в телесериале    «Конь белый» (1993) и в  фильме «Адмирал»(2008). Роль узницы любви  играют  Вероника Изотова и Лиза Боярская.  Но жалости к себе  она никогда  не вызывала и не принимала.  Сейчас опубликована  лирика Анны Васильевны,   в которой всего  две темы – любовь к Нему и  неволя. Такие стихи   могла писать только внучка казачьего генерала, дочь самого сурового русского дирижёра Сафонова,  возлюбленная одного из самых противоречивых сторонников Белого движения.                    

 Антигона (1949).
Так глубоко ты в сердце врезан мне,
Что даже время потеряло силу.
И четверть века из своей могилы
Живым ты мне являешься во сне,
Любовь моя… И у подножья склона,
И в сумерках всё не могу забыть,
Что в этот страшный мир, как Антигона,
«Пришла не ненавидеть, но любить».

Эти стихи  написаны в Рыбинске.

        Чем занималась Анна Васильевна? Где жила? С кем общалась? Адреса её проживания  давно известны, их 3 ( улица Крестовая, 17а; Волжская набережная, 120; улица Большая Казанская,  34-36). Коммуналки с печным отоплением,  населённые пьяницами. Об этом,  со слов М.Л.Челищевой,  с которой она была дружна в 60-ые годы, рассказала И.А.Поройкова, старейший преподаватель нашей школы.  Перечень «профессий» тоже «впечатляет»: «Между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушером, картографом, членом артели вышивальщиц, инструктором по росписи  игрушек, маляром, бутафором и художником в театре. Очень часто оставалась безработной,  и доходом служили случайные заработки»[3]. Дольше всего в Рыбинске Анна Васильевна работала бутафором в театре. Можно добавить ещё: прекрасная поэтесса и рисовальщица, превосходно знавшая французский и немецкий языки,   вела детский кружок «Умелые руки». В Рыбинском драмтеатре она была также  бесплатным  консультантом по этикету и костюмам,  музыкальным редактором и  иногда выходила на сцену в массовках. Впрочем, режиссёры почему-то всегда с ней советовались, и часто она присутствовала на репетициях и сидела с ними рядом.

Раздел третий                                         

Письмо  А.В.Книпер  к  М.Л.Челищевой

            Во второй ссыльный  период,  это 1954-1960 годы,   Анна Васильевна более тесно общалась с Марией Луарсабовной,  часто бывала у неё на Мологской, иногда ночевала, по субботам час-два играла на рояле, интересовалась делами музыкальной школы, знала по фамилиям способных учеников.  Как вспоминала Н.В.Бобкова, бывшая Наташа Голохвастова,  ныне доктор биологических наук, а тогда любимая ученица Челищевой, которая часто занималась у неё  на дому,  в 1958 году она часто заставала за инструментом  худенькую, но удивительно прямую и зоркую старушку.[4] К сожалению, её детская память  большего не сохранила.  То, что это была Книпер,  сомнению не подлежит.

          Вот  архивно-заверенная копия письма Анны Книпер от  21.12 1963.[5] Прислано   из Москвы (Плющиха, 31, кв.11) к предстоящему 14 января 1964 года 80-летию Марии Луарсабовны Челищевой.  Орфография и пунктуация сохранены.

«Дорогая Мария Лауарсабовна ( так  на конверте).
 Поздравляю Вас одновременно с Новым годом и днем Вашего рождения, который Вы так ловко подгадали к 1-го января. Воображаю, как Ваша мама весело встречала Новый год 80 лет тому назад: хе-хе!
Я надеюсь, что Вас не слишком замотают всякими чествованиями. Хотя смешно было бы со стороны рыбинцев не отметить такую дату. По справедливости роль Вашу в культурной жизни города со счета не скинешь.
Жалею, что Руслан заведует пельменной, а не в музее. Несмотря на его истинно польское легкомыслие и закидчивость, он был человек инициативный и неглупый. У него были идеи в музейной работе.
Жаль, жаль! Тем более что это лишает меня возможности поработать в Рыбинске и повидать таким образом Вас, а это немаловажный аттракцион, милая моя Мария Лауарсабовна.
Каждый день, завязывая легкий клетчатый шарф, вспоминаю Вас, и как мне славно жилось на Вашем диване. Надеюсь, что фильм с Вас все-таки снимут и в каком-нибудь киножурнале я Вас таки увижу или Вы соберетесь и приедете в Москву и тут-то я Вас повидаю. Как Ваша Наташа Голохвастова. Кто Вас радует из учеников в этом сезоне? Кто огорчает - я не спрашиваю, их всегда хватает. Какой туалет Вы себе делаете к дню рождения? Знаю я какая Вы франтиха! А Ваше черно-белое (вернее бело-черное) платье я в жару не снимала, такое оно было удобное во всех случаях жизни.
Целую Вас, милая, милая Мария Лауарсабовна!
Любящая Вас Ваша Анна Книпер. 21/XII 63.»
       С первых строк мы понимаем, что  письмо прислано не случайно, что собеседницы – давние подруги. Подшучивания, каких в письме несколько,  не каждый человек может себе позволить, так что факт доверительной  дружбы очевиден. «Милая моя Мария Лауарсабовна» -  такое обращение тоже свидетельствует об особом  отношении. И часто ли вы вспоминаете своих знакомых, когда завязываете шарфик? А Анна Васильевна вспоминает.   Так  что взаимные симпатии  налицо. Более того, Анна Васильевна даже, может быть,  какое-то время жила у М.Л.Челищевой. Также  в письме названы имена общих знакомых и  даны некоторые их оценки, что ещё раз убеждает  в  обоюдной искренности. «А Ваше черно-белое (вернее бело-черное) платье я в жару не снимала, такое оно было удобное во всех случаях жизни », -  этот факт тоже  не может  быть не отмечен человеком со стороны.  В  конце 50-ых годов наверняка было трудно купить в провинции  красивую  одежду, но Мария Луарсабовна была настолько деликатно- щедра по отношению к Книпер,  что  подарила, а проще – отдала -  ей  своё платье.

И заключительная строка, несомненно, подтверждает наше предположение. Как это и бывает в переписке близких и любящих людей, используется стандартная формула, усиленная всего одним словом, которое сразу наполняет обычное прощание особым смыслом. «Целую Вас, милая, милая Мария Лауарсабовна!» Вывод очевиден: это была настоящая дружба.

Раздел  четвёртый                                                                                                                                       

«…я счастлива и горда, что была его современницей, его ученицей…»

          В 50-ые годы в жизни   Марии Челищевой  произошло одно важное событие, не знать о котором и не одобрить которого Анна  Книпер не могла.

          В 1949 году  «Госмузиздательство» наконец  получило разрешение на публикацию сборника воспоминаний о Сергее Васильевиче Рахманинове. Материалов набралось на 3 тома: мемуары Б.Асафьева, И.Бунина,  Р.Глиэра, Е.Гнесиной,  С.Коненкова,  А.Неждановой, М.Чехова, Ф.Шаляпина … и  скромной воспитанницы Московского  Мариинского училища пансионерки  Марии Абуладзе.

        Читая   воспоминания  Марии Луарсабовны ( очерк 1952 года) о великом  композиторе и пианисте,   чувствуешь    восторженное преклонение  перед личностью Учителя   и   не догадываешься, что сам факт появления   этого очерка   есть свидетельство    гражданской стойкости автора. Дело в том, что отношение к Рахманинову, покинувшему Россию  и умершему эмигрантом, не прощённому Советским Союзом, в 50-ые годы  20 века было не таким, как сейчас.  Произведения  «отщепенца» и «предателя» «не рекомендовали» исполнять на конкурсах и в концертах, называть любимыми,  их  практически не было в репертуаре  музыкальных школ. Первоначально редакция планировала издать сборник в марте 1953 года - к 80-летию со дня рождения композитора. Но началось невообразимое:  авторы  стали отзывать  уже готовые материалы под разными предлогами. В итоге, сборник вышел только в 1957 году и однотомником. Мы не знаем, советовали ли   М.Л.Челищевой «подумать о будущем» - вернее всего, советовали. Но её мемуары были опубликованы, ведь  именно Рахманинов и никто больше  оказал самое сильное влияние на формирование «свободного художника», а именно так написано в её    дипломе.  Портрет Сергея Рахманинова  был всегда  в комнате Марии Луарсабовны. Он неизменно висел в тех  кабинетах, где она  работала. В её личной библиотеке были ноты практически всех  его сочинений.  На протяжении всей творческой жизни Мария Луарсабовна играла  Рахманинова в концертах и для друзей. И даже себе она   не могла ответить на вопрос, что  ей нравится больше – она любила у Рахманинова всё.  Была уверена, что его  музыка  содействует родству душ, что она как воздух. Отношение Марии Луарсабовны  к  личности Рахманинова  можно определить только одним словом – «кумир».  Так и  сказала она   в  своём очерке. Предать идеалы юности она не могла. К тому же, как педагог,  Рахманинов личным примером  неназойливо передал своим ученицам три основных  правила,  которым  преподаватель фортепиано Мария Луарсабовна Челищева  была верна всю жизнь. Во-первых, учитель музыки должен в равной степени любить музыку и своих воспитанников – только  гармония даст ожидаемый результат. Во-вторых, он должен быть не просто хорошим, а виртуозным  исполнителем – как можно дольше держать форму, чтобы  ученикам  хотелось учиться  музыке.  В-третьих, он должен сам много играть на сцене: в концертах, в оркестрах, в спектаклях,  на уроках –  действенно пропагандировать классическую  музыку.                                                              

         Своим любимым ученикам М.Л.Челищева нечасто, но  рассказывала о Рахманинове, вернее, о том впечатлении, которое оставляла его музыка в его собственном исполнении.   В письме к Ирине Никулушкиной читаем: «В числе других воспитанниц меня брали в концерты Филармонического общества. И один вечер останется у меня в памяти навсегда. Это было 27 октября 1901 года. В программе стоял  Второй концерт Рахманинова в исполнении автора, под управлением А.И. Зилоти. Я слушала как зачарованная. Да и не только я. Вся публика испытывала необыкновенное волнение. Зал буквально замер. Я была потрясена чарующей красотой этого Концерта и его непревзойденным исполнителем».   А  после концерта девушка вернулась в училище, собрала ноты, заперла рояль на ключ и сказала педагогу, что музыкой больше заниматься не будет, потому что она полное ничтожество. К счастью,  впоследствии  рояль  был  открыт.  Но «понадобилось много времени, прежде чем я смогла снова подойти к инструменту. А играла я в ту пору очень неплохо», [6] - конец цитаты.

         Глубокое уважение к великому музыканту Мария Луарсабовна сумела привить и своим ученикам, но власть ей  такого уважения   не простила. Неоднократно руководство музыкальной школы выдвигало кандидатуру Марии Луарсабовны  на различные награды, но ни одной из них она не была удостоена.  Это заявление не голословное. В  ГА ЯО  хранятся  3  документа:

а)  копия  письма  от 20 сентября 1967 года  в обком КПСС  о присвоении звания «Заслуженный работник культуры» старейшему преподавателю Рыбинской музыкальной школы  М.Л.Челищевой. Ходатайство общественности города поддержали профессор В.Г.Соколов, художник Н.Соколов («Кукрыниксы»), музыковед М.Е.Шифман;

б)  копия запроса директора школы Камаева В.И. в газету «Советская культура» от 17 октября 1967 года: «…играет ли роль возраст на получение  звания «Заслуженный работник культуры»[7];   

в) третий  -  цинично-удручающий ответ  начальника Управления культуры Ярославского облсовета № 366  от 23 февраля 1968 года   с советом (!)  директору школы Камаеву  В.И. разъяснить коллективу,  что  за многолетний плодотворный  труд  Челищева М.Л. представлена к  грамоте отраслевого профсоюза»[8]. 

Оказывается, за верность идеалам и  собственные, а не рекомендованные властью  предпочтения, в том числе и музыкальные,  надо платить. Комментарии излишни.        

Подводя итог этого раздела, можно процитировать последний абзац  очерка: «Я глубоко чту память Сергея Васильевича; я счастлива и горда, что была его современницей, его ученицей; видела и слышала живого Рахманинова»[9]. Так писала Мария Луарсабовна о человеке, который оказал самое большое влияние на  её  мировоззрение и  эстетический вкус, творчество  которого, вопреки всему,  она называла океаном, мощью, дыханием, который остался в её памяти как серебряного века силуэт.

                                                                 Заключение

         Анна Васильевна Сафонова-Тимирёва-Книпер получила разрешение покинуть Рыбинск только в 1960 году, когда ей было 67 лет. 7 арестов и  37 лет тюремно-ссыльного срока за 2 года счастья с любимым человеком. Но она не видела в этом трагедии.
В книге  « Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…» читаем: 
«… мне он был учителем жизни, и основные его положения: "ничто не дается даром, за все надо платить - и  не уклоняться от уплаты"[10].  

       С большим трудом, только после обращения  в правительство, Дмитрий Шостакович выхлопотал ей пенсию в 45 рублей. На неё она, собственно, и жила. Известно, что в последние годы она подрабатывала на «Мосфильме» в массовках, консультировала исторические фильмы по вопросам этикета. Вы можете увидеть её в эпизоде киноэпопеи Сергея Бондарчука «Война и мир» и в культовой советской  комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука».

Умерла Анна Васильевна в 1975 году в Москве, похоронена на  Ваганьковском кладбище.

В Рыбинском архиве хранится ещё одна её корреспонденция на имя Марии Челищевой – стихотворение, переданное с оказией [11] к 85-летию.

Вся Ваша жизнь посвящена служенью

Прекраснейшему изо всех искусств.

Как много дали людям наслажденья,

Как много вызвали высоких чувств!

И до сих пор  - Вам в городе нет равной,

И в нём горит зажжённый вами свет!

Эта дружба, судя по тому, что письма были сохранены и попали в архив, была дорога  М.Л.Челищевой как память о консерваторских годах, как общение с человеком особого круга, как  возможность быть самой собой в любых жизненных обстоятельствах. Всё-таки она была грузинка и дворянка, высокий профессионал, гордая и независимая даже в то политизированное время. 

Последний выпуск Марии Луарсабовны  состоялся в 1969 году. В этом же году она вышла на пенсию. Через год уехала  к  дочери, которая после окончания Петроградской консерватории всю жизнь прослужила концертмейстером в оркестре Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова. Несколько лет  присылала в школу поздравления, писала Камаеву В.И., О.И.Поповой, своим ученикам.

Умерла М.Л.Челищева в 1978 году.

Подводя итоги,  можно утверждать, что

-  биографии  А.В.Тимирёвой и  М.Л.Челищевой представляют собой историческую ценность, так как  отражают особенности культуры  нашего города в течение нескольких лет;

 -  изучив опубликованные материалы и архивные документы о пребывании А.В.Тимиревой-Книпер  в Рыбинске,  можно  утверждать, что  в лице Марии Луарсабовны Челищевой она нашла  близкого по духу  человека, бескорыстно помогавшего ей, несмотря на   неблагоприятные политические последствия;

 - сопоставив  изученные материалы с фактами, которые культивируются массовым киноискусством, можно в очередной раз усомниться в  определении жанра художественного произведения как исторического, если оно не опирается на артефакты эпохи.